| Главная » Файлы » литература |
«Лишний человек» в произведениях русских писателей XIX века
| 06 Мая 10, 23:16 | |
| «Лишний человек» в произведениях русских писателей XIX века «Лишний человек» — это определенный литературный тип, к которому относится совокупность персонажей, близких по своему мировосприятию, роду занятий, и духовному облику. Очень часто у самого общества рождается необходимость в изображении людей с каким-то устойчивым набором качеств. Успех книг, в которых изображаются такие люди, подталкивает писателей к «повторению» или «вариациям» каких-либо литературных типов. Можно вспомнить множество литературных типов, например, «благородный разбойник», «тургеневская женщина», «лишний человек», «маленький человек», «нигилист», «босяк», «униженные и оскорбленные». В принципе, можно сказать, что «лишний человек» противоположен «маленькому человеку». В теме «маленького человека» видится оправдание судьбы каждого, самого незаметного человека. «Лишний человек» ощущает свое положение в обществе так: «кто- то из нас (Я или общество) — лишний». Это ощущение может принадлежать самому герою, а может быть взглядом на него извне. Как и когда появился этот термин: «лишний человек», «лишние люди»? Многие литературоведы считают, что он был придуман А. И. Герценом. Но есть и другая версия, что А. С. Пушкин в черновом варианте VIII главы «Евгения Онегина» сам назвал своего героя лишним: «Онегин как нечто лишнее стоит». Подобный термин очень часто применяется к героям произведений Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гончарова. «Лишними людьми» литературоведы ХХ называют Онегина, Печорина, героев романов И. С. Тургенева Рудина и Лаврецкого, а также Обломова И. А. Гончарова. Назовем характерные черты этих литературных героев. Прежде всего, такой герой — личность, потенциально способная на какое-либо общественное действие. Предлагаемые обществом «правила игры» ими не принимаются, однако им свойственно не верить в возможность что-либо изменить. «Лишний человек» — это герой, безусловно, неблагополучный в отношениях с родителями, и несчастный в любви. Подобная личность противоречива, часто конфликтует с обществом и его жизненными принципами. Положение в обществе неустойчиво, потому что скандально (странные взгляды на жизнь, дуэли, скандалы и т. п.). Часто герой обладает даром красноречия, как тургеневский Рудин. Этот человек в меру образован, однако образование, как правило, незавершенное, бессистемное; Иными словами, это не глубокий мыслитель, не ученый, но человек способный делать скорые, но незрелые заключения. Обычно подобный человек обитает в среде, чуждой ему: более высокое или низкое (гораздо чаще) окружение. Прежде чем сам герой аттестует себя «лишним человеком», в литературе должно произойти более скрытое появление героя такого типа. Поэтому, говоря о «лишнем человеке», мы должны начинать рассуждения с образа Чацкого, главного героя комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». «Грибоедов — «человек одной книги», — заметил как-то В. Ф. Ходасевич. — Если бы не «Горе от ума», Грибоедов не имел бы в литературе русской совсем никакого места». В истории драматургии о Грибоедове говорится как об авторе нескольких по-своему замечательных и веселых комедий и водевилей, написанных в соавторстве с ведущими драматургами тех лет: А. А. Шаховским, П. А. Вяземским, но именно «Горе от ума» оказалось произведение, вошедшим в сокровищницу русской литературы. В «Горе от ума» автор впервые широко и свободно изобразил современную ему жизнь. Эта комедия открыла новую, реалистическую эпоху в русской литературе. История пьесы исключительно сложна. Она была закончена осенью 1824 года. Пьеса не прошла цензуру, ее не допустили ни к печати, ни к постановке на сцене. Грибоедов был обвинен консерваторами в сгущении сатирических красок. По их мнению, эта пьеса стала следствием «бранчливого патриотизма» автора, а в Чацком увидели умничающего «сумасброда», воплощение «фигаро-грибоедовской» жизненной философии. Декабристское общество, наоборот, встретило комедию восторженно. А. Бестужев писал: «Будущее оценит достойно сию комедию и поставит ее среди первых творений народных…». Некоторые, даже весьма доброжелательно настроенные к Грибоедову современники, нашли в «Горе от ума» немало погрешностей. Например, давний друг драматурга П. А. Катенин дал такую оценку комедии: «Ума в ней точно палата, но план, по-моему, недостаточен, и характер главный сбивчив и сбит…». Также А. С. Пушкин высказал свое мнение о пьесе. Он считал, что более всего удались драматургу «характеры и резкая картина нравов». К Чацкому же поэт отнесся критически: «Что такое Чацкий? Пылкий малый, проведший несколько времени с очень умным человеком и напитавшийся его мыслями, остротами, сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, — очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Московским бабушкам? Молчалину? Скалозубу? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловым и тому подобными» Пушкин очень точно отметил противоречивый, непоследовательный характер поведения Чацкого, трагикомизм его положения. Отказал Чацкому в практическом уме, назвав его «новым Дон-Кихотом», Белинский. Он отметил, что главный герой комедии — фигура совершенно нелепая, наивный мечтатель. Позже Белинский откорректировал свою оценку Чацкого и комедии в целом, называя «Горе от ума» «благороднейшим, гуманистическим произведением, энергическим (при этом первым) протестом против гнусной российской действительности». Но не стоит забывать, что и первое суждение критик не отменил. Просто прежнее высказывание заменено другим подходом Белинского. Он решил оценить комедию с позиций нравственной значимости протеста главного героя. Критик А. А. Григорьев отметил, что Чацкий — «единственный герой, то есть единственно положительно борющийся в той среде, куда судьба и страсть его забросили». Рамки, позволяющие с уверенностью говорить о принадлежности того или иного персонажа к данной линии, при всей видимой определенности и четкости вышеперечисленных критериев оценки «лишнего человека», сильно размыты. Материал произведений не позволяет оценивать Онегина, Печорина и других героев только с точки зрения их общественной «пользы». Сам тип «лишнего человека» — это скорее результат осмысления названных героев с определенных общественных и идеологических позиций. С течением времени «лишний человек» по мере своего развития приобретал все новые и новые черты и способы изображения. Каждый автор описывал «лишнего человека» таким, каким он ему представлялся. Каждый писатель делает из «лишнего человека» универсальный характер. Образы Чацкого и Базарова, бесспорно, не относятся вполне к типу «лишнего человека», но важно отметить, что грибоедовский герой в своем противостоянии с фамусовским обществом делает невозможным мирное разрешение конфликта между незаурядной личностью и косным укладом жизни. Появление такого героя подтолкнуло других писателей к освещению этой проблемы, а образ Базарова, завершающий тип «лишнего человека», был уже не столько «показателем» времени, сколько его «побочным» явлением. Вышеперечисленные примеры критических интерпретаций пьесы только подтверждают всю ту сложность и глубину ее социальной и философской проблематики, обозначенной в самом названии комедии: «Горе от ума». Проблемы ума и глупости, безумия и сумасшествия, дурачества и шутовства, притворства и лицедейства поставлены и решены Грибоедовым на разнообразном бытовом, общественном и психологическом материале. Все персонажи, вплоть до эпизодических и внесценических, втянуты в обсуждение вопросов об отношении к уму и различным формам глупости и безумия. Главной фигурой стал умный «безумец» Чацкий. От истолкования его характера и поведения, взаимоотношений с другими персонажами зависит общая оценка авторского замысла, проблематики и художественных особенностей комедии. Главной особенностью комедии является взаимодействие двух сюжетообразующих конфликтов: любовного конфликта, основными участниками которого являются Чацкий и Софья, и конфликта общественно- идеологического, в котором Чацкий сталкивается с консерваторами, собравшимися в доме Фамусова. Хочу отметить, что для самого героя первостепенное значение имеет не общественно-идеологический, а любовный конфликт. Ведь Чацкий приехал в Москву с единственной целью — увидеть Софью, найти подтверждение прежней любви и, возможно, посвататься. Интересно проследить, как любовные переживания героя обостряют идейное противостояние Чацкого фамусовскому обществу. Вначале главный герой даже не замечает привычных пороков той среды, куда он попал, а видит в ней только комические стороны: «Я в чудаках иному чуду/ Раз посмеюсь, потом забуду…». Но когда Чацкий убеждается, что Софья его не любит, все в Москве начинает его раздражать. Реплики и монологи становятся дерзкими, язвительными — он гневно обличает то, над чем ранее беззлобно смеялся. Этот момент — ключевой в пьесе. Потому что именно с этого момента образ Чацкого начинает раскрываться на глазах; он произносит монологи, затрагивающие все самые актуальные проблемы современной ему эпохи: вопрос о том, что такое настоящая служба, проблемы просвещения и образования, крепостного права, национальной самобытности. Эти его убеждения были рождены духом перемен, тем «веком нынешним», который пытались приблизить многие здравомыслящие и идейно близкие Чацкому люди. Следовательно, Чацкий не только человек со сложившимся мировоззрением, системой жизненных ценностей и моралью. Это еще и новый тип человека, появившийся в истории русского общества. Главная его идея — гражданское служение. Такие герои призваны вносить в общественную жизнь смысл, вести к новым целям. Самое ненавистное для него — рабство во всех проявлениях, самое желанное — свобода. Такая жизненная философия ставит этого героя вне общества, собравшегося в доме Фамусова. В глазах этих людей, привыкших жить по старинке, Чацкий — опасный человек, «карбонарий», нарушающий гармонию их существования. Но здесь важно различать объективный смысл весьма умеренных просветительских суждений героя и тот эффект, который они производят в обществе консерваторов, расценивающих малейшее инакомыслие как отрицание привычных, освященных «отцами» идеалов и образа жизни. Тем самым Чацкий, на фоне непоколебимого консервативного большинства, производит впечатление героя-одиночки, отважного «безумца», бросившегося на штурм мощной твердыни. Но Чацкий не «лишний человек». Он — только предтеча «лишних людей». Подтверждает это, прежде всего, оптимистическое звучание финала комедии, где Чацкий остается с данным ему автором правом исторического выбора. Следовательно, грибоедовский герой может найти (в перспективе) свое место в жизни. Чацкий мог быть среди тех, кто вышел 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь, и тогда жизнь его была бы предрешена на 30 лет вперед: принявшие участие в восстании вернулись из ссылки только после смерти Николая I, в 1856 году. Но могло произойти и другое. Непреодолимое отвращение к «мерзостям» русской жизни сделало бы Чацкого вечным скитальцем на чужой земле, человеком без Родины. И тогда — тоска, отчаянье, отчуждение, желчность и, что самое страшное для такого героя-борца — вынужденная праздность и бездеятельность. Но это уже только догадки читателей. Как мы видим, Чацкий, даже отвергнутый обществом, имеет потенциальную возможность найти себе применение. У Онегина такой возможности уже не будет. Он — «лишний человек», не сумевший реализовать себя; человек, который «глухо страдает от поразительного сходства с детьми нынешнего века». Но прежде чем ответить, почему он страдает, обратимся к самому произведению. Роман «Евгений Онегин» — произведение удивительной творческой судьбы. Он создавался более семи лет: с мая 1823 года по сентябрь 1830. Роман не писался «на едином дыхании», а складывался — из строф и глав, созданных в разное время, в разных обстоятельствах, в разные периоды творчества. Работу прерывали не только повороты судьбы Пушкина (ссылка в Михайловское, восстание декабристов), но и новые замыслы, ради которых он не раз бросал текст «Евгения Онегина». Казалось, сама история была не очень благосклонна к пушкинскому произведению: из романа о современнике и современной жизни, каким Пушкин задумал «Евгения Онегина», после 1825 он стал романом о совершенно другой исторической эпохе. И, если принять во внимание фрагментарность и прерывистость работы Пушкина, то можно утверждать следующее: роман был для писателя чем-то вроде огромной «записной книжки» или поэтического «альбома». В течение семи с лишним лет эти записи пополнялись горестными «заметами» сердца, «сужденьями» холодного ума. Но «Евгений Онегин» — это не только «поэтический альбом живых впечатлений таланта, играющего своим богатством», но и «роман жизни», который вобрал в себя огромный исторический, литературный, общественный и бытовой материал. В этом главное новаторство автора. Во-вторых, принципиально новаторским было то, что Пушкин, во многом опираясь на произведение А. С. Грибоедова «Горе от ума», нашел новый тип проблемного героя — «героя времени». Таким героем стал Евгений Онегин. Его судьбу, характер, взаимоотношения с людьми определяет совокупность обстоятельств современной действительности, незаурядные личные качества и круг «вечных», общечеловеческих проблем, с которыми он сталкивается. Необходимо сразу оговориться: Пушкин, в процессе работы над романом, ставил перед собой задачу продемонстрировать в образе Онегина «ту преждевременную старость души, которая стала основной чертой молодого поколения». И уже в первой главе писатель отмечает социальные факторы, обусловившие характер главного героя. Это принадлежность к высшему слою дворянства, обычное для этого круга воспитание, обучение, первые шаги в свете, опыт «однообразной и пестрой» жизни в течение восьми лет. Жизнь «свободного» дворянина, не обремененного службой — суетная, беззаботная, насыщенная развлечениями и любовными романами — укладывается в один утомительно длинный день. Словом, Онегин в ранней юности — «забав и роскоши дитя». Между прочим, на этом жизненном отрезке Онегин — человек по-своему оригинальный, остроумный, «ученый малый», но все же вполне обычный, покорно следующий за светской «чинною толпой». Единственное, в чем Онегин «истинный был гений», что «знал он тверже всех наук», как не без иронии замечает автор, была «наука страсти нежной», то есть умение любить не любя, изображать чувства, оставаясь холодным и расчетливым. Однако Онегин интересен Пушкину не как представитель распространенного социально-бытового типа, вся суть которого исчерпывается положительной характеристикой, выданной светской молвой: «N.N. прекрасный человек». Писателю было важно показать этот образ в движении, развитии, чтобы потом каждый читатель сделал бы должные выводы, дал бы справедливую оценку этому герою. Первая глава — важный момент в судьбе главного героя, который сумел отказаться от стереотипов светского поведения, от шумного, но внутренне пустого «обряда жизни». Тем самым Пушкин показал, как из безликой, но требующей безусловного подчинения толпы вдруг появилась яркая, незаурядная личность, способная свергнуть «бремя» светских условностей, «отстать от суеты». Затворничество Онегина — его необъявленный конфликт со светом и с обществом деревенских помещиков — только на первый взгляд кажется «причудой», вызванной сугубо индивидуальными причинами: скукой, «русской хандрой». Это новый этап жизни героя. Пушкин подчеркивает, что этот конфликт Онегина, «онегинская неподражательная странность» стала своеобразным выражением протеста главного героя против социальных и духовных догм, подавляющих в человеке личность, лишающих его права быть самим собой. А пустота души героя стала следствием пустоты и бессодержательности светской жизни. Онегин ищет новые духовные ценности: в Петербурге и в деревне, он усердно читает, пробует писать стихи. Этот его поиск новых жизненных истин растянулся на долгие годы и остался незавершенным. Очевиден и внутренний драматизм этого процесса: Онегин мучительно освобождается от груза старых представлений о жизни и людях, но прошлое не отпускает его. Кажется, что Онегин — полноправный хозяин собственной жизни. Но это только иллюзия. В Петербурге и в деревне ему одинаково скучно. Он так и не может преодолеть в себе душевную лень и зависимость от «общественного мнения». Следствием стало то, что лучшие задатки его натуры были убиты светской жизнью. Но героя нельзя считать только жертвой общества и обстоятельств. Сменив образ жизни, он взял на себя ответственность за свою судьбу. Но, отказавшись от праздности и суеты света, увы, не стал деятелем, а остался всего лишь созерцателем. Лихорадочная погоня за удовольствиями сменилась уединенными размышлениями главного героя. Писатели, в произведениях которых появляется «лишний человек», испытывают своего героя дружбой, изменой, любовью. Не был исключением и Пушкин. Два испытания, которые ожидали Онегина в деревне — испытание любовью и испытание дружбой — показали, что внешняя свобода не влечет за собой освобождения от ложных предрассудков и мнений. В отношениях с Татьяной Онегин проявил себя как благородный и душевно тонкий человек. И нельзя винить героя за то, что он не ответил на любовь Татьяны: сердцу, как известно, не прикажешь. Другое дело, что Онегин послушался не голоса своего сердца, а голоса рассудка. В подтверждение этому скажу, что еще в первой главе Пушкин отметил в главном герое «резкий, охлажденный ум» и неспособность к сильным чувствам. И именно эта душевная диспропорция и стала причиной несостоявшейся любви Онегина и Татьяны. Испытание дружбой Онегин также не выдержал. И в этом случае причиной трагедии стала его неспособность жить жизнью чувства. Недаром автор, комментируя состояние героя перед дуэлью, замечает: Он мог бы чувства обнаружить, А не щетиниться, как зверь. И на именинах Татьяны, и перед дуэлью с Ленским Онегин показал себя «мячиком предрассуждений», «заложником светских канонов», глухим и к голосу собственного сердца, и к чувствам Ленского. Его поведение на именинах — обычная «светская злость», а дуэль — следствие равнодушия и боязни злоязычия закоренелого бретера Зарецкого и соседей-помещиков. Онегин и сам не заметил, как стал пленником своего старого кумира — «общественного мнения». После убийства Ленского Евгений кардинально изменился. Жаль, что только трагедия смогла открыть ему прежде недоступный мир чувств. В подавленном состоянии духа Онегин покидает деревню и начинает странствия по России. Эти странствия дают ему возможность полнее взглянуть на жизнь, переоценить себя, понять, сколь бесплодно и много растратил он времени и сил в пустых утехах. В восьмой главе Пушкин показал новый этап в духовном развитии Онегина. Встретив Татьяну в Петербурге, Онегин совершенно преобразился, в нем ничего не осталось от прежнего, холодного и рассудочного человека. Он пылкий влюбленный, ничего не замечающий, кроме предмета своей любви (и этим очень напоминает Ленского). Он впервые испытал настоящее чувство, но оно обернулось новой любовной драмой: теперь уже Татьяна не смогла ответить на его запоздалую любовь. И, как прежде, на первом плане в характеристике героя — соотношение разума и чувства. Теперь уже разум был побежден: Онегин любит, «ума не внемля строгим пеням». Однако в тексте напрочь отсутствуют итоги духовного развития героя, поверившего в любовь и счастье. Значит, Онегин опять не достиг желанной цели, в нем по-прежнему нет гармонии между разумом и чувством. Таким образом, Евгений Онегин становится «лишним человеком». Принадлежа к свету, он презирает его. Ему, как отмечал Д. Писарев, только и остается, что «махнуть рукой на скуку светской жизни, как на неизбежное зло». Онегин не находит своего истинного назначения и места в жизни, он тяготится своим одиночеством, невостребованностью. Говоря словами Герцена, «Онегин — лишний человек в той среде, где он находится, но, не обладая нужной силой характера, никак не может вырваться из нее». Но, по мнению самого писателя, образ Онегина не закончен. Ведь роман в стихах по существу завершается такой постановкой вопроса: «Каким будет Онегин в дальнейшем?» Сам Пушкин оставляет характер своего героя открытым, подчеркнув этим саму способность Онегина к резкой смене ценностных ориентиров и, замечу, определенной готовностью к действию, к поступку. Хотя возможностей для реализации себя у Онегина практически нет. Но роман не отвечает на поставленный вопрос, он задает его читателю. Вслед за пушкинским героем, Печорин, действующее лицо романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», явил собой тип «лишнего человека». Рассмотрим вкратце сам роман, его композицию. Она достаточно сложна, а творческая история «Героя нашего времени» почти не документирована. История создания этого произведения показывает, что замысел романа поставил перед Лермонтовым ряд сложных художественных проблем, прежде всего проблему жанра. Дело тут вот в чем: многие писатели 1830-х стремились создать роман о современности, но эту задачу так и не решили. Их опыт подсказал Лермонтову, что самый перспективный путь к правдивому отображению действительности — циклизация произведений «малых жанров»: повестей, рассказов, очерков. Все эти жанры, а также отдельные сцены и зарисовки, объединяясь в цикл, подчинялись новому творческому заданию — и возникал роман, крупная эпическая форма. Следует отметить, что границы между собранием повестей, рассказов, очерков и романом в 1830-е годы не всегда ощущались достаточно четко. К примеру, редакция журнала «Отечественные записки», в котором печатался будущий роман, представила произведение Лермонтова как «собрание повестей». И действительно, каждая из повестей в составе «Героя нашего времени» может быть прочитана как вполне самостоятельное произведение, ведь все они имеют законченный сюжет, автономную систему персонажей. В «Бэле», «Тамани», «Княжне Мери», «Фаталисте» писатель сознательно варьирует темы, заданные литературной традицией, по- своему интерпретирует уже известные сюжетные и жанровые модели. Например, в «Бэле» разработан популярный романтический сюжет о любви европейца, воспитанного цивилизацией, к «дикарке», выросшей среди «детей природы» и живущей по законам своего племени. В повести «Тамань» использована сюжетная схема авантюрной новеллы. В «Княжне Мери» Лермонтов ориентировался на традицию «светской» повести. «Фаталист» же напоминает романтическую новеллу на философскую тему: в центре поступков и размышлений героев оказалось предопределение, рок. Единственное, что объединяет все эти повести, создавая не сюжетный, а смысловой центр романа — центральный персонаж, Печорин. Острые ситуации, в которые попадает Печорин (столкновение с «честными контрабандистами», светская интрига, смертельный риск в схватке с судьбой) , осмыслены им самим, стали фактами его самосознания и нравственного самоопределения. Примечательно, что в каждой повести он предстает в новом ракурсе, а в целом роман представляет собой сочетание различных аспектов изображения главного героя, дополняющих друг друга. Такое изображение характера Печорина, раскрывающегося в его поступках, во взаимоотношениях с людьми и в его записках-«исповедях», делает «Героя нашего времени» не «собранием повестей», а социально-психологическим и философским романом. Еще одна особенность композиции романа заключается в том, что автор отказался от последовательного рассказа о судьбе Печорина, а значит, отверг традиционный для романа-«биографии» хроникальный сюжет. Проследим это по тексту. По мере развития сюжета углубляется характеристика главного героя: в «Бэле» мы слышим о Печорине; в «Максиме Максимыче» видим его; в «Тамани» и «Княжне Мери» герой сам говорит о себе. От внешнего психологизма первых глав автор ведет нас к душевным переживаниям героя и дальше — к «Фаталисту», главе романа, в которой мы знакомимся с философскими взглядами Печорина. Многообразие точек зрения придает герою ореол таинственности, неоднозначности: «И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно…». Автор обосновывает интерес к психологии и личности героя так: «История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою…». Однако ни в романе в целом, ни в «Журнале Печорина» нет истории души главного героя: все, что указывало бы на обстоятельства, в которых сформировался и развивался его характер, опущено. Тем самым автор тонко намекнул читателю на то, что духовный мир героя, как он предстает в романе, уже сформировался, а все, происходящее с Печориным, не приводит к изменениям в его мировоззрении, морали, психологии. Таким образом, художественная цель, поставленная Лермонтовым, обусловила не только прерывистый характер изображения судьбы Печорина, но и сложность, противоречивость его натуры. Сложность личности главного героя задана через двойственность Печорина, которую замечает даже простодушный Максим Максимыч (для него это необъяснимые «странности»), она проявляется и в портрете главного героя: автор отмечает не смеющиеся при смехе глаза и дает два противоречивых этому объяснения: «Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти». Сам же Печорин, с присущей ему интеллектуальной точностью обобщает: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его». Из этого следует, что Печорин — личность противоречивая, да он и сам это понимает: «…у меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку». Противоречие становится формулой существования героя: он сознает в себе «назначенье высокое» и «силы необъятные» — и разменивает жизнь в «страстях пустых и неблагодарных». Вчера он перекупил ковер, который понравился княжне, а сегодня, накрыв им свою лошадь, провел ее мимо окон Мери… Остаток дня осмысливал «впечатление», которое произвел. И на это уходят дни, месяцы — жизнь! У Печорина ясно выражено влечение и интерес к людям — и невозможность соединения с ними. Всюду, где появляется главный герой, он приносит окружающим одни несчастья: умирает Бэла («Бэла»), разочаровывается в дружбе Максим Максимыч («Максим Максимыч»), покидают свой дом «честные контрабандисты» («Тамань»), убит Грушницкий, нанесена глубокая душевная рана княжне Мери, не знает счастья Вера («Княжна Мери»), зарублен пьяным казаком офицер Вулич («Фаталист»). Причем Печорин хорошо понимает свою неблагодарную роль: «Сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на головы обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления…». Для чего же это делает Печорин? В отличие от «Евгения Онегина», сюжет в котором строится как система испытаний героя нравственными ценностями дружбы, любви, свободы, в «Герое нашего времени» Печорин сам подвергает тотальной проверке все главные духовные ценности, ставя эксперименты над собой и другими. Любовь проверяется им в разных своих формах: как «естественная» любовь — в «Бэле», как «романтическая» — в «Тамани», как «светская» — в «Княжне Мери». Дружба рассматривается как «патриархальная» (Максим Максимыч), дружба сверстников, принадлежащих к одному социальному кругу (Грушницкий), интеллектуальная (Вернер). Во всех случаях чувство оказывается зависящим от внешней принадлежности человека к определенному общественному кругу. Печорин же пытается добраться до внутренних основ человеческой личности, проверить возможность отношений с человеком вообще. Он провоцирует людей, ставя их в положение, когда они вынуждены действовать не автоматически, по предписанным законам традиционной морали, а свободно, исходя из закона собственных страстей и нравственных представлений (например, сцена дуэли с Грушницким). При этом Печорин беспощаден не только к другим, но и к себе. И эта беспощадность к себе, и глубокое неравнодушие к результатам жестокого эксперимента отчасти оправдывают Печорина. Сомнения главного героя во всех твердо определенных для других людей ценностях («Я люблю сомневаться во всем!») — вот то, что обрекает Печорина на одиночество в мире, на индивидуалистическое противостояние. Вот то, что делает его «лишним человеком», «младшим братом Онегина». Каковы же различия между ними? По словам Белинского, «Герой нашего времени» — это «грустная дума о нашем времени…», а Печорин — это «Онегин нашего времени, герой нашего времени… Несходство их между собой гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою…». Но различия в их характерах, мировоззрениях все же есть. У Онегина — равнодушие, пассивность, бездействие. У Печорина — другое. «Этот человек не равнодушно, не апатически несет страдание: бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он себя в своих заблуждениях». Печорину свойственны яркий индивидуализм, мучительный самоанализ, внутренние монологи, умение беспристрастно оценить себя. «Нравственный калека» — скажет он о себе. Онегин же просто скучает, ему присущи скептицизм и разочарование. Белинский как-то отмечал, что «Печорин — эгоист страдающий», а «Онегин — скучающий». И это в значительной степени мере так. Печорин, к сожалению, так и остался до конца жизни «умной ненужностью». Таких людей, как Печорин, создавали общественно-политические условия 30-х годов XIX века, времена мрачной реакции и полицейского надзора. Он по-настоящему живой, одаренный, смелый, умный. Его трагедия — это трагедия деятельного человека, у которого отсутствует дело. Печорин жаждет деятельности. Но возможностей применить эти свои душевные стремления на практике, реализовать их, у него нет. Изнуряющее чувство пустоты, скуки, одиночества толкает его на разного рода авантюры («Бэла», «Тамань», «Фаталист»). И в этом трагедия не только этого героя, но и всего поколения 30-х годов: Толпой угрюмою и скоро позабытой, Над миром мы пройдем без шума и следа, Не бросивши векам ни мысли плодовитой, Ни гением начатого труда… «Угрюмою»… Это толпа разобщенных одиночек, не связанных единством целей, идеалов, надежд… Следует отметить, что, работая над романом, Лермонтов, прежде всего, ставил перед собой задачу создать образ, который станет зеркальным отображением эпохи, современной самому автору. И с этой задачей он отлично справился. Свое продолжение тема «лишних людей» нашла в творчестве И.С.Тургенева. «Быстро изменяющаяся физиономия русских людей культурного слоя» — главный предмет художественного изображения этого писателя. Тургенева привлекают «русские Гамлеты» — тип дворянина-интеллектуала, захваченного культом философского знания 1830-х начала 1840-х годов, прошедшего этап идеологического самоопределения в философских кружках. То было время становления личности самого писателя, поэтому обращение к героям «философской» эпохи диктовалось стремлением не только объективно оценить прошлое, но и разобраться в самом себе, заново осмыслить факты своей идейной биографии. Определяя задачи своего творчества, Тургенев выделил две наиболее важных. Первая — создать «образ времени», что достигалось внимательным анализом убеждений и психологии центральных персонажей, воплощавших тургеневское понимание «героев времени». Вторая — внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» России, то есть той интеллектуальной среды, к которой принадлежал сам писатель. Романиста интересовали в первую очередь герои-одиночки, особенно полно воплощавшие все важнейшие тенденции эпохи. Но эти люди не были столь же яркими индивидуалистами, как истинные «герои времени». Так или иначе, все это нашло свое отражение в первом тургеневском романе «Рудин» (1855). Прототипом главного героя Дмитрия Николаевича Рудина стал участник кружка Н. В. Станкевича М. А. Бакунин. Прекрасно зная людей «рудинского» типа, Тургенев долго колебался в оценке исторической роли «русских Гамлетов» и поэтому дважды перерабатывал роман. Рудин, в конечном счете, получился личностью противоречивой, и это во многом было результатом противоречивого отношения к нему автора. Каков же Рудин, герой первого тургеневского романа? С ним мы знакомимся при его появлении в доме Дарьи Михайловны Ласунской, «богатой и знатной барыни»: «Вошел человек лет тридцати пяти, высокого роста, несколько сутуловатый, курчавый, с лицом неправильным, но выразительным и умным… с жидким блеском в быстрых темно-синих глазах, с прямым широким носом и красиво очерченными губами. Платье на нем было не ново и узко, словно он из него вырос». Пока все достаточно обычно, но очень скоро все присутствующие у Ласунской ощутят резкую незаурядность этой новой для них личности. Сначала Рудин легко и изящно уничтожает в споре Пигасова, обнаруживая остроумие и привычку к полемике. Затем он выказывает много знаний и начитанности. Но не этим он покоряет слушателей: «Рудин владел едва ли не высшей тайной — музыкой красноречия. Он умел, ударяя по одним струнам сердец, заставлять смутно звенеть все другие…». На слушателей также действует его увлеченность исключительно высшими интересами. Человек не может, не должен подчинять свою жизнь только практическим целям, заботам о существовании, утверждает Рудин. Просвещение, наука, смысл жизни — вот о чем говорит Рудин так вдохновенно и поэтично. Силу воздействия Рудина на слушателей, убеждения словом, ощущают все. Ворвавшись в косное общество провинциальных дворян, он принес с собой дыхание мировой жизни, дух эпохи и стал самой яркой личностью среди героев романа. Из этого следует, что Рудин — выразитель исторической задачи своего поколения в трактовке писателя. Персонажи романа — точно система зеркал, отражающих по-своему образ главного героя. Наталья Ласунская сразу охвачена еще неясным ей самой чувством. Басистов смотрит на Рудина как на учителя, Волынцев отдает должное рудинскому красноречию, Пандалевский на свой лад оценивает способности Рудина: «Очень ловкий человек!». Озлоблен и не признает достоинств Рудина один Пигасов — от зависти и обиды за поражение в споре. В отношениях с Натальей раскрывается одно из главных противоречий рудинского характера. Только что Рудин говорил так вдохновенно о будущем, о смысле жизни, и вдруг перед нами совершенно разуверившийся в себе человек. Правда, достаточно возражения удивленной Натальи — и Рудин корит себя за малодушие и вновь проповедует необходимость делать добро. Высокие помыслы Рудина, его поистине донкихотские бескоры | |
| Просмотров: 824 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |