| Главная » Файлы » литература |
М. Булгаков. "Собачье сердце".
| 19 Мая 10, 21:57 | |
| М. Булгаков. "Собачье сердце". Живучесть "шариковщины" как социального и морального явления "Я об одном сожалею, что при этой сцене не присутствовало советское правительство, чтобы я показал ему, с каким материалом оно собирается построить бесклассовое социалистическое общество" (пьеса "Адам и Ева"). Булгаков-писатель, как говорят, от бога, златоуст. Удивительный талант его поражал не только собратьев по перу, Алексея Толстого, Максима Горького, Максимилиана Волошина, Бориса Пастернака, Александра Фадеева, Леонида Леонова, Александра Солженицина, но и многих выдающихся деятелей русской культуры, таких как Константин Станиславский, Василий Качалов, Рубен Симонов, Борис Астафьев, Дмитрий Шостакович, Николай Черкасов, Святослав Рихтер... Вячеслав Шишков проницательно назвал Булгакова «русским остромыслом и острословом». Творчество Булгакова — вершинное явление русской художественной культуры двадцатого века. Трагична судьба Мастера, лишенного возможности быть напечатанным, услышанным, с 1927 года по 1940 год не увидевшего ни одной своей строчки в печати. Булгаков был своего рода пророком. С горьким чувством он пишет, что после окончания войны (1-ой мировой) "западные страны зализывают свои раны, они поправятся, очень скоро поправятся (и будут процветать!), а мы... мы будем драться, мы будем платить за безумие дней Октябрьских, ... за все!" Творчество Булгакова многообразно. Но особое место в нем занимает тема, которую можно было бы назвать "трагедией русского народа", незаживающей раной писателя. "Дикий мы, темный, несчастный народ", — записал он с горечью в своем дневнике 26 октября 1923 года. Но "несчастье" к русскому народу не пришло как-то само собой, по мнению писателя, оно было сотворено. Эти мысли автор и стремился развить в своих произведениях. Наиболее ярко они запечатлены в статье "Грядущие перспективы" и в повести "Собачье сердце". В своем знаменитом письме "Правительству СССР", написанном в один из самых драматических, страшных моментов его жизни, его самосознания, в конце марта 1930 года, Булгаков обозначает основную черту своих сатирических повестей как "глубокий скептицизм в отношении революционного процесса". Булгаков, вероятно, наиболее четко, чем кто-либо из его современников, со всей определенностью поставил вопрос о свободе слова, о свободе печати как непременном условии свободы творчества. Булгаков, рыцарь Чести, сделал свой выбор — быть готовым к любым трудностям, не жертвуя свободой художественной мысли. Верность правде, чувство чести и стоическое выполнение своего писательского долга — все это Мастер пронес через свою жизнь. Как художник слова Булгаков, прежде всего, смелый сатирик, хотя его палитра всегда многоцветна, глубока, неповторима и многопланова. Его главный принцип — "сатира не терпит оглядки". Булгаков считал своим учителем Салтыкова- Щедрина, любимейшим писателем был Гоголь (недаром самому сокровенному герою, Мастеру, он придает портретные черты последнего). Сочинять Булгаков начал в отроческие годы. Насмешливость, художественный артистизм, тяга к театральности, а впоследствии и пристальный анализ формировали его неповторимый стиль. Ранняя проза писателя заложила булгаковскую тайну, тайну фантастического, фантасмагорического начала, тайну двоения и самоотрицания, тайну дьявольщины. Это не только дань литературной традиции, в том числе немецких романтиков, особенно Гофмана. Социальная и литературная жизнь того времени была столь нелепа, алогична, безобразна, что вполне могла казаться сверхъестественной. Все лучшее, написанное Булгаковым в 20-х годах, — непримиримое отрицание поверженной и исковерканной действительности, по которой пронесся бесовский шабаш. Уже в двадцатые годы Булгаков сознавал, что существует крепчайшая мистическая связь автора с каждой, рожденной им страницей. Сотворив мысль, образ или целый художественный мир, писатель как бы сообщает им прочность несокрушимой реальности, "рукописи не горят". Однако при очевидной склонности автора к фантастике, его сатира беспощадно реалистична, конкретна, исторически и психологически достоверна. Времена, города и люди слиты здесь в картину живописную и убедительную, недаром есть понятия "Булгаковская Москва", "Булгаковский Киев". На высшую ступень сатирической фантастики писатель поднимается в социально-философских повестях "Роковые яйца" и "Собачье сердце", имеющих много общего. Если сатира констатирует, то сатирическая фантастика предупреждает общество о грядущих опасностях и катаклизмах. Речь идет о трагическом несоответствии — стремлении человека изменить мир и его противоречивой, несовершенной сущности, неспособной предвидеть будущее. В своих текстах М. Булгаков утверждает предпочтение нормальной эволюции насильственным, революционным методам вторжения в жизнь, заявляя об ответственности ученого и страшной, разрушительной силе самодовольного агрессивного невежества. Эти темы вечны и они не утратили своего значения и теперь. Мысль о том, что голый прогресс, лишенный нравственности, несет людям гибель, выражается писателем в повести "Собачье сердце" по-новому. Повесть "Собачье сердце" отличается предельно ясной авторской идеей. Коротко ее можно сформулировать так: свершившаяся в России революция явилась не результатом естественного социально-экономического и духовного развития общества, а безответственным и преждевременным экспериментом; посему необходимо страну возвратить, по возможности, в ее прежнее естественное состояние. Эта идея реализуется писателем в аллегорической форме (Аллегории нередко многозначны и могут иметь много трактовок) посредством превращения добродушного пса в ничтожное и агрессивное человекообразное существо. При этом в действие вплетается целый ряд лиц, при столкновении которых выявляются многие проблемы общего или частного порядка, чрезвычайно интересовавшие автора. Эту повесть, написанную в 1925 году, автор так и не увидел напечатанной, она была изъята сотрудниками ОГПУ вместе с его дневниками во время обыска 7 мая 1926 года. "Собачье сердце" — последняя сатирическая повесть Булгакова. Она избежала участи своих предшественников и не была высмеяна и растоптана лжекритиками от "советской литературы", т. к. вышла в свет лишь в 1987 году. В основе повести лежит великий эксперимент. Все, что происходило вокруг и именовалось строительством социализма, воспринималось Булгаковым именно как эксперимент, огромный по масштабам и более чем опасный. К попыткам создания нового совершенного общества революционными, не исключающими насилия, методами, к воспитанию теми же методами нового, свободного человека он относился крайне скептично. Для него это было таким вмешательством в естественный ход вещей, последствия которого могли оказаться необратимыми, в том числе и для самих "экспериментаторов". Об этом автор и предупреждает читателей своим произведением. Герой повести профессор Преображенский пришел в булгаковскую повесть с Пречистенки, где издавна селилась потомственная московская интеллигенция. Булгаков, недавний москвич, этот район знал и любил. Он поселился в Обуховом (Чистом) переулке, где жили люди, близкие ему по духу, по культуре, здесь написал "Роковые яйца" и "Собачье сердце". Прототипом профессора Филиппа Филипповича Преображенского считают родственника Булгакова по матери, профессора Н. М. Покровского. Но, в сущности, в нем отразился тип мышления и лучшие черты того слоя русской интеллигенции, который в окружении Булгакова назывался "Пречистинкой". Булгаков считал своим долгом "упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране". Он уважительно и любовно относился к своему герою-ученому, являвшему собой воплощение уходящей русской культуры, культуры духа, аристократизма. Профессор Преображенский, немолодой уже человек, живет уединенно в прекрасной комфортабельной квартире. Автор любуется культурой его быта, его облика. Михаил Афанасьевич и сам любил аристократизм во всем, одно время он даже носил монокль. Гордый и величественный профессор Преображенский, так и сыплющий старинными афоризмами, светило московской генетики, гениальный хирург, занимается прибыльными операциями по омоложению стареющих дам и бойких старцев. Беспощадна авторская ирония и сарказм в отношении процветающих непманов. Профессор задумывает улучшить саму природу, он решается посоревноваться с самой Жизнью и создать нового человека, пересадив собаке часть человеческого мозга. В булгаковской повести по-новому звучит тема Фауста, она также трагична, вернее, по-булгаковски трагикомична. Лишь по свершению ученый осознает всю безнравственность "научного" насилия над природой и человеком. Профессор, осуществляющий превращение пса в человека, носит фамилию Преображенский, а само действие происходит в канун Рождества. Однако всеми возможными средствами писатель указывает на противоестественность произошедшего, это есть антитворение, пародия на Рождество. Поэтому можно сказать, что в "Собачьем сердце" уже просматриваются мотивы последнего и лучшего произведения Булгакова — романа о дьяволе. Взаимоотношения ученого и уличного пса Шарика- Шарикова составляют основу сюжетной канвы повести. Создавая образ Шарика, автор, безусловно, использовал литературную традицию. Здесь Булгаков идет за своим учителем Гоголем, его "Записками сумасшедшего", где в одной из глав человек показан с собачьей точки зрения и где говорится: "Собаки — народ умный". Близок автору и великий немецкий романтик Эрнест Гофман с его котом Мурром и умными говорящими собаками. Основа повествования — внутренний монолог Шарика, вечно голодного, горемычного уличного пса. Он очень неглуп, по-своему оценивает жизнь улицы, быт, нравы, характеры Москвы времен НЕПа с ее многочисленными магазинами, чайными, трактирами на Мясницкой "с опилками на полу, злыми приказчиками, которые ненавидят собак", "где играли на гармошке, и пахло сосисками". Весь продрогший, голодный пес, к тому же ошпаренный, наблюдает жизнь улицы, делает умозаключения: "Дворники из всех пролетариев самая гнусная мразь". "Повар попадается разный. Например, покойный Влас с Пречистенки. Скольким жизнь спас". Он сочувствует бедной барышне-машинистке, замерзшей, "бегущей в подворотню в любовниковых фельдеперсовых чулках". "Ей и на кинематограф не хватает, на службе с нее вычли, тухлятиной в столовой накормили, да половину ее столовских сорока копеек завхоз украл". В своих мыслях Шарик противопоставляет бедной девушке образ торжествующего хама, нового хозяина жизни: "Я теперь председатель, и сколько не накраду — все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо". "Жаль мне ее, жаль. А самого себя мне еще больше жаль", — сетует Шарик. Увидев Филиппа Филипповича Преображенского, Шарик понимает, что "он умственного труда человек ", "этот не станет пинать ногой". И вот Шарик живет в роскошной профессорской квартире. Начинает звучать одна из ведущих, сквозных тем творчества Булгакова — тема Дома как средоточия человеческой жизни. Большевики изничтожили Дом как основу семьи, как основу общества. Обжитому, теплому, казалось, вечно прекрасному дому Турбиных ("Дни Турбиных") писатель противопоставляет распадную Зойкину квартиру (комедия "Зойкина квартира"), где идет яростная борьба за жилплощадь, за квадратные метры. Может быть поэтому в булгаковских повестях и пьесах устойчивая сатирическая фигура — председатель домкома? В "Зойкиной квартире" — это Портупея, достоинство которого в том, что он "в университете не был". В "Иване Васильевиче" он называется Буншей, в "Мастере и Маргарите" — Босых, в "Собачьем сердце" — Швондером. Последний — преддомкома, истинный центр малого мира, средоточие власти и пошлого, хищного быта, социально-агрессивный, уверенный в своей вседозволенности администратор. Человек в кожаной тужурке — черный человек. В сопровождении "товарищей" он является к профессору Преображенскому, чтобы изъять у того "лишнюю" площадь, отобрать две комнаты. Конфликт с непрошенными гостями становится острым: "Вы ненавистник пролетариата! — гордо сказала женщина. Да, я не люблю пролетариата, — печально согласился Филипп Филиппович". Ему не нравится бескультурье, грязь, разруха, агрессивное хамство, самодовольство новых хозяев жизни. "Это — мираж, дым, фикция", — так оценивает профессор практику и историю новых хозяев. Но вот профессор совершает главное дело своей жизни — уникальную операцию-эксперимент. Он пересаживает псу Шарику человеческий гипофиз от мужчины, скончавшегося за несколько часов до операции. Человек этот, Клим Петрович Чугункин, двадцати восьми лет, судился три раза. "Профессия — игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти — удар ножом в сердце в пивной". В результате появилось безобразное, примитивное существо-нелюдь, целиком унаследовавшее "пролетарскую" сущность своего "предка". Первые произнесенные им слова были откровенной руганью, первое отчетливое слово — "буржуи". Это был омерзительный "человек маленького роста и несимпатичной наружности. Волосы у него на голове росли жесткие... Лоб поражал своей малой вышиной. Почти непосредственно над черными ниточками бровей начиналась густая головная щетка". Так же безобразно и вульгарно он и "принарядился". Чудовищный гомункулус, человек с собачьим нравом, "основой" которого был люмпен-пролетарий Клим Чугункин, чувствует себя хозяином жизни, он нагл, чванлив, агрессивен. Конфликт между профессором Преображенским, Борменталем и человекообразным люмпеном абсолютно неизбежен. Жизнь профессора и обитателей его квартиры становится сущим адом. "Человек у двери мутноватыми глазами поглядывал на профессора и курил папиросу, посыпая манишку пеплом...". "Окурки на пол не бросать — в сотый раз прошу. Чтобы я больше не слышал ни одного ругательного слова. В квартире не плевать! С Зиной всякие разговоры прекратить. Она жалуется, что вы в темноте ее подкарауливаете. Смотрите!" Вопреки недовольству хозяина дома, Шариков живет по-своему, примитивно-паразитически: днем большей частью спит на кухне, бездельничает, творит всяческие безобразия, уверенный, что "в настоящее время каждый имеет свое право". Усмешка жизни в том, что, едва встав на задние конечности, Шариков готов утеснить, загнать в угол породившего его "папашу"-профессора. И вот это человекообразное существо требует от профессора документ о проживании, уверенный, что ему поможет домком, который "интересы защищает". — Чьи интересы, позвольте осведомиться? — Известно чьи — трудового элемента… — Почему же вы — труженик? — Да уж известно, не непман. Из этого словесного поединка по поводу своего происхождения, пользуясь растерянностью профессора ("вы ведь, так сказать, неожиданно появившееся существо, лабораторное"), гомункулус выходит победителем и требует присвоить ему "наследственную" фамилию Шариков, а имя он себе выбирает Полиграф Полиграфович. Он устраивает дикие погромы в квартире, гоняется (по своей собачей сущности) за котами, устраивает потоп... Все обитатели профессорской квартиры деморализованы, ни о каком приеме пациентов и речи быть не может. Шариков наглеет с каждым днем. К тому же он находит союзника-теоретика Швондера. Именно он, Швондер, требует выдачи документа Шарикову, утверждая, что документ самая важная вещь на свете. Формализм и бюрократия 30-х годов, кстати, преследуют нашу страну и по сей день. — Я не могу допустить пребывания в доме бездокументного жильца, да еще не взятого на воинский учет милицией. А вдруг война с империалистическими хищниками? — Я воевать не пойду никуда! — вдруг хмуро тявкнул Шариков в шкаф. — Вы анархист-индивидуалист? — спросил Швондер, высоко поднимая брови. — Мне белый билет полагается, — ответил Шариков на это... Страшно то, что бюрократической системе наука профессора не нужна. Ей ничего не стоит, кого угодно назначить человеком, любое ничтожество, даже пустое место. Ну, естественно, оформив это соответствующим образом и отразив, как положено, в документах. Нужно отметить также Швондера, председателя домкома, который несет не меньшую ответственность, чем профессор, за человекообразного монстра. Швондер поддержал социальный статус Шарикова, вооружил его идейной фразой, он его идеолог, его "духовный пастырь". Парадокс же в том, что, как это уже видно хотя бы из приведенного диалога, помогая утвердиться существу с "собачьим сердцем", он и себе копает яму. Натравливая Шарикова на профессора, Швондер не понимает, что кто-то другой легко может натравить Шарикова на самого же Швондера. Человеку с собачьим сердцем достаточно указать любого, сказать, что он враг, и Шариков его унизит, уничтожит и т. д. Как это напоминает советское время, особенно тридцатые годы, да и наши дни. Швондер, аллегоричный "черный человек", снабжает Шарикова "научной" литературой, дает тому на "изучение" переписку Энгельса с Каутским. Звероподобное существо не одобряет ни того, ни другого автора: "А то пишут, пишут... Конгресс, немцы какие-то...", — брюзжит он. Вывод же делает один: "Надо все поделить". — Вы и способ знаете? — спросил заинтересованный Борменталь. — Да какой тут способ, — становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, — дело нехитрое. А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках пропитание ищет. Так люмпен Шариков инстинктивно "учуял" главное кредо новых хозяев жизни, всех шариковых: грабь, воруй, растаскивай все созданное, а также основной принцип создававшегося социалистического общества — всеобщую уравниловку, называемую равенством. К чему это привело, общеизвестно. Шариков, поддерживаемый Швондером, все более распоясывается, хулиганит открыто. На замечание измученного профессора, что он найдет для Шарикова комнату, чтоб тот съезжал, люмпен отвечает: "Ну да, такой я дурак, чтобы съехать отсюда". Он предъявляет ошарашенному профессору бумагу Швондера, согласно которой в професорской квартире ему полагается жилая площадь в 16 метров. Вскоре "Шариков присвоил в кабинете профессора 2 червонца, пропал из квартиры и вернулся поздно, совершенно пьяный". Явился он в пречистенскую квартиру не один, а с двумя неизвестными личностями, которые обокрали профессора. Далее учинил ночное нападения на дам, но звездным часом для Полиграфа Полиграфовича стало его поступление на "службу". Исчезнув из дома, он предстает перед изумленным профессором и Борменталем этаким молодцом, полным достоинства и уважения к себе, "в кожаной куртке с чужого плеча, в кожаных же потертых штанах и высоких английских сапожках". Удивленному профессору он предъявляет бумагу, в которой говорится, что товарищ Шариков состоит заведующим подотделом очистки города от бродячих животных. Конечно, устроил его туда Швондер. На вопрос, почему же от него так отвратительно пахнет, монстр отвечает: "Ну, что ж, пахнет... известно: по специальности. Вчера котов душили-душили". Итак, булгаковский Шарик совершил головокружительный прыжок: из бродячих собак в санитары по очистке города от бродячих собак (и кошек, естественно). Что ж, преследование себе подобных — характерная черта всех Шариковых. Они уничтожают своих, словно заметают следы собственного происхождения. Следующий ход Шарикова — явление в пречистенскую квартиру вместе с молодой девушкой. "Я с ней расписываюсь, это — наша машинистка. Борменталя надо будет выселить, — крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков". Конечно, негодяй обманул девушку, рассказывая о себе небылицы. Он вел себя с ней столь безобразно, что в пречистенской квартире вновь вспыхнул грандиозный скандал. Последний, заключительный аккорд шариковской деятельности — донос-пасквиль на профессора Преображенского. Нужно отметить, что именно тогда, в тридцатые годы, донос становится одной из основ "социалистического" общества, которое правильней было бы назвать тоталитарным, так как только такой режим может строиться на доносах. Шарикову чужды совесть, стыд, мораль. У него отсутствуют все человеческие качества, пожалуй, кроме подлости, ненависти, злобы... Хорошо, что на страницах повести чародею- профессору удалось обратное превращение человека- монстра в животное, в собаку. Хорошо, что профессор понял, что природа не терпит насилия над собой. Увы, в реальной жизни шариковы победили, оказались живучими, ползущими из всех щелей. Самоуверенные, наглые, полуграмотные люмпены довели нашу страну до глубочайшего кризиса, ибо большевистско- швондеровская теза "большого скачка социалистической революции", глумливое пренебрежение законами развития эволюции могло породить только шариковых. В повести Полиграф Полиграфович вернулся в собаки, а в жизни прошел длинный и, как ему казалось, а другим внушалось, славный путь. В тридцатые - пятидесятые годы он травил людей, как когда-то по роду службы бродячих котов и собак. Через всю свою жизнь Шариков пронес собачью злость и подозрительность, заменив ими ставшую ненужной собачью верность. Вступив в разумную жизнь, он оставался на уровне инстинктов и готов был приспособить всю страну, весь мир, всю вселенную, чтобы их, эти звериные инстинкты, удовлетворить. Он гордится своим низким происхождением. Он гордится своим низким образованием. Он гордится всем низким, потому что только это поднимает его над теми, кто духом высок, кто разумом высок, и потому должны быть втоптаны в грязь, чтобы Шариков над ними мог возвыситься. Невольно задаешь себе вопрос: сколько их было и есть среди нас? Тысячи? Десятки, сотни тысяч? Внешне шариковы ничем не отличаются от людей. Их нелюдская сущность только и ждет, чтобы проявиться. И тогда судья в интересах карьеры и выполнения плана по раскрытию преступлений, осуждает невиновного, врач отворачивается от больного, мать бросает дитя. Все самое высокое и святое превращается в свою прямую противоположность. В людях просыпается нелюдь. Приходя к власти, он старается расчеловечить всех вокруг, потому что нелюдями, у которых все чувства заменяет инстинкт самосохранения, легче управлять. В нашей стране после революции были созданы все условия для появления огромного количества таких существ с собачьими сердцами. Тоталитарная система этому очень способствовала. Наверное, из-за того, что эти монстры проникли во все области жизни, они и сейчас среди нас, а Россия и по сей день переживает тяжелые времена. Шариковы, со своей по истине собачьей живучестью, пройдут везде по головам других. Таковы невеселые раздумья о последствиях взаимодействия трех сил: аполитичной науки, агрессивного социального хамства и сниженной до уровня домкома духовной власти. Собачье сердце в союзе с человеческим разумом — главная угроза нашего времени. Именно поэтому повесть, написанная в начале века, остается актуальной и в наши дни, служит предупреждением грядущим поколениям. На первый взгляд кажется, что внешне все изменилось, что страна стала другой. Но сознание, стереотипы, образ мышления людей не поменялись ни за десять, ни за двадцать лет. Пройдет не одно поколение, прежде чем шариковы исчезнут из нашей жизни, прежде чем люди станут другими, прежде чем будут истреблены пороки, описанные Булгаковым в его бессмертном произведении. Как хочется верить, что это время настанет! | |
| Просмотров: 425 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |